Кошмарные подсчеты прервал ровный голос Базефа:

— Плиту поместили тут явно для какой-то цели. Давайте хорошенько поищем, и выход обязательно найдется.

Спокойствие прозвучавшего в темноте голоса сумело чудесным образом погасить нарастающую панику. Деврас постарался успокоиться и, частично восстановив присутствие духа, принялся ощупывать стены, медленно и методично исследуя каждую пядь их поверхности. Почти сразу же пальцы нащупали небольшую округлую выпуклость. Заинтригованный ее предназначением, юноша толкал, тянул, крутил ее в разные стороны, и после очередного нажатия в скале образовалась узкая щель, в которую скользнул луч света. После мягкого тусклого пещерного освещения этот свет казался жестким, нестерпимо ярким. Вытерев невольно подступившие слезы, Деврас приник к образовавшемуся глазку во внешний мир.

— Что там, ваша светлость.

— Ничего особенного. Трава и холмы, больше ничего. Местность вроде незнакомая. Но там день, Гроно, слышишь, день! Где бы мы ни находились, здесь светит солнце!

— Отойдите-ка, юноша, попробуем осветить нашу каморку, — попросил Уэйт-Базеф.

Деврас отодвинулся, и в их тесную темницу проник тонкий луч. Он едва мог различить силуэты товарищей, отдельные участки бугристой каменной стены, мерцающий под ногами офелу. И там, внизу, в самом углу, луч высветил гладкую выпуклость, отполированную многими веками прикосновений бесчисленных рук. Нащупав верную точку приложения силы, он привел в действие скрытый механизм. С негромким скрежетом каменная дверь открылась, и хлынувший поток света на время ослепил людей.

Прикрывая глаза руками, они вышли наружу из чрева Властителя — самого внушительного из Гранитных Старцев — прямо на Гравулову пустошь, овеваемую блаженно прохладным и свежим ветерком. Все четверо дышали и не могли надышаться изумительно чистым воздухом. Позади возвышалась Гряда, надежно хранящая свои древние тайны. Впереди, насколько хватало глаз, до самых северных отрогов Назара-Сина простиралась голая равнина. На юге, сокрытый за Грядой, лежал родной Ланти-Юм. А дальше к юго-западу прямо как на ладони в нескольких часах пути возвышался Морлинский холм, увенчанный замком Ио-Веша.

— Дома… — выдохнул Уэйт-Базеф.

— Свет, — сказал Деврас. — Рэйт и в самом деле изгнал Тьму.

— А вы уверены, что она здесь была? — со свойственным ему скепсисом спросил Гроно. Все уставились на него в недоумении, и он добавил: — Лично я не считаю, что Тьма дошла так далеко.

— Военачальник вардрулов сказал, что его армия стоит у стен Ланти-Юма, — возразил Деврас. — А они наступали только под покровом Тьмы.

— Нашли, кому верить, — усмехнулся камердинер. — Насколько я могу судить, со времени последнего нашего здесь пребывания ничего не изменилось.

— Не совсем. Взгляни на небо.

— И что же?

— Нет красной звезды, Гроно! Помнишь звезду, что сияла даже днем? Она пропала.

— Ну и что с того, ваша светлость? — Гроно пожал плечами. — Нам-то какой от этого прок?

— Думаю, немалый. Но наберись терпения. Вот расспросим тех, кто остался в Ланти-Юме…

— Отец, — промолвила Каравайз. Это было первое слово, произнесенное ею с тех пор, как они покинули комнату Белых Туннелей.

— …и узнаем, что там произошло за время нашего отсутствия.

По воле судьбы им не пришлось долго ждать. Путь до замка Ио-Веша занял не один час. Неимоверная усталость вынуждала их то и дело останавливаться на отдых. Солнце уже клонилось к горизонту, когда путники увидели бегущие прочь от города жалкие фигурки — остатки разбитой в пух и прах вардрульской армии, стремящиеся во что бы то ни стало добраться до спасительного укрытия Назара-Сина. Их по пятам преследовали одержимые жаждой мести лантийцы.

Четверо друзей молча наблюдали эту сцену, пока наконец Гроно чрезвычайно серьезно не заметил:

— Вы ведь понимаете, мастер Рэйт, вообще-то я с самого начала в вас ничуть не сомневался.

Глава 20

В ночь, последовавшую за отступлением Тьмы и разгромом белых демонов, весь Ланти-Юм праздновал победу. Под чистым звездным небом плясали и пели высыпавшие на улицы толпы горожан. Изготовленные на скорую руку петарды и шутихи осыпали каналы мириадами разноцветных искр. Рекой текло вино, люди прощали друг другу давние обиды, все обнимались, целовались, клялись в вечной дружбе и любви. На воде качались горящие всеми цветами радуги домбулисы, из окон дворцов струился золотой свет, и призрачные голубые огни на верхушке колокольни Ка-Неббинон мерцали в уютной ночной тьме. Свежий ветер радовал своей прохладой и запахом моря. Над головами сияла полная луна, и всюду царило безудержное веселье.

Впрочем, веселье было омрачено трауром многих семей, потерявших родственников, павших в битве с врагом.

А поднявшееся наутро благословенное солнце осветило картину вчерашней бойни. Равнину за городской стеной усыпали горы тел — трупы людей, нелюдей, белесых демонов. Перед горожанами стояла задача с почетом похоронить по лантийскому обряду павших защитников и устроить погребальный костер для белых демонов, ни один из которых не был взят в плен, правитель Ланти-Юма герцог Бофус, вышедший из сражения живым и невредимым, понятия не имел, как подойти к решению этой проблемы, и предпочел обратиться за помощью к ордену Избранных, чего лантийцам, привыкшим относиться к магам не иначе как с глубоким недоверием, делать вовсе не хотелось, и потому они медлили. Наконец группа смельчаков приблизилась к острову Победы Неса, чтобы встретиться на пирсе с горсткой растрепанных измученных мужчин в черных одеждах. Растратив почти все свои силы, пытаясь справиться с Грижниевым проклятием, чародеи смогли лишь на время уберечь трупы от разложения. Тем самым им удалось предотвратить массовую эпидемию. На большее они пока не были способны. Горожане ничуть не сомневались в том, что именно магия рассеяла грозную Тьму, но мнения относительно того, кому именно принадлежит честь называться Спасителем Ланти-Юма, разошлись. Многие усматривали в том заслугу непревзойденности Ваксальта Глесс-Валледжа. Кому еще могло быть под силу такое чудо? Но уверенности в том не было. Сам Глесс-Валледж — возможно из скромности — помалкивал, от Избранных же, как всегда, ничего нельзя было добиться.

В городе между тем царил полный хаос. За день многие здания превратились в госпитали, в которых залечивали свои раны герои битвы с вардрулами и поправляли здоровье изнемогшие от Тьмы. Хирурги и чародеи трудились, не покладая рук. На улицах было полно бездомных, голодных, потерявших рассудок бедняг, которые брели не разбирая дороги, по заваленным мусором аллеям и переулкам, мимо заброшенных алтарей Эрты, мимо выгоревших участков земли, где совсем недавно пылали огромные костры. Тут и там лежали трупы бексаев, зониандеров, дендеров, убитых ради наживы, а то и из-за их не вполне человеческой наружности. Наиболее совестливые не могли без слез сожаления смотреть на эти картины разрухи и запустения, радость победы затмило чувство жгучего стыда.

В городе начался голод. Мясники, зеленщики, бакалейщики, булочники давно уж позакрывали свои лавки; фермерский рынок исчез; закрылись харчевни. На оставшихся постоялых дворах и в тавернах еду предлагали по безбожной цене. В гавани не было кораблей, так что наладить поставку продовольствия было невозможно. Богачи, разумеется, не бедствовали, но те, кто победнее, уже заглянули в глаза голодной смерти. Проходили дни, и всерьез озабоченный плачевным положением своих подданных добрый герцог Бофус попытался перераспределить имевшиеся в городе запасы в пользу обездоленных. К несчастью, все его благие устремления ни к чему не привели, равно как и попытки обеспечить бездомных крышей над головой, захоронить умерших и вообще наладить хоть какой-нибудь порядок среди встревоженных и ропщущих людей. Даже для самых верных сторонников герцога становилось все более очевидным, что организационные способности их правителя гораздо ниже средних.